Алена Дубовик.

"Не знаю, почему я решила это сделать (голодовку). Вероятно, я бунтовала против того, как гладко и слаженно все проходило: задержание, регистрация в полицейском участке, суд. Не кричали, не требовали ничего, не ругались. Этот конвейер действительно сводил меня с ума. Я хотела как-то изменить ситуацию.

Было страшно, когда случайно брали из камер нескольких человек и сопровождали бог знает куда, а потом ставили лицом к стене, руки за спиной, и слышишь: "Открой рот, нам нужна твоя слюна." И ты не понимаешь, что это. Так собирают образцы для генетического анализа. Но объяснения вообще не даются. Я стала быстро думать, но пока я думала (я была четвертая в очереди), они уже сделали это с двумя девушками. Обратившись к оставшимся, я сказала: "Ни в коем случае, вы вправе отказаться!" Такой тип образца можно взять у кого угодно, но у каждого также есть право отказаться".

Арсений Коноплев.

"Пару лет здесь было спокойно, была надежда, что все придет в себя, что ситуация изменится. После ареста появилось ощущение неотвратимости. Колеса крутятся, и что бы ты не делал, закона нет, нас нет в нем, это стало декорацией. Понимаешь, что стал игрушкой в руках системы власти и непонятно, что она на самом деле имеет в виду — отпустить или придумать новое наказание.

Если сам не идешь в политику, она идет к тебе. Большинство задержанных 25 марта были случайные люди. Мой друг шел на встречу к другу на пиво, они не собирались участвовать в митинге.

Зачем все это? Что вы доказали и кому? Был ли тот, кто о вас ничего не знал? Вы хотели услышать граждан, и вот они пришли выразить свой протест. Зачем же вы их встречаете струями воды? Они не несут с собой ни камней, ни бутылок с "коктейлями Молотова". Вступайте в диалог, разговаривайте с людьми.

Нельзя скрыть свое недовольство, кризис и конфликт под одеялом. Когда это все выходит наружу, каждому будет плохо. И мне от этого очень грустно".

Лена Немик.

"В твоей жизни происходит кошмар: ты задержан, происходит несправедливость — мозг, как защитная реакция, начинает беспокоиться о практических вещах, лекарствах и подобном.

Мою сестру также задержали, и ее первое письмо было полной инструкций о том, какие цветы у нее дома нужно полить, с кем связаться на работе. Это может показаться странным, и может покажется, что хочется получить какие-то эмоции, что человек напишет "Моя дорогая семья, не волнуйтесь", но, как мне кажется, с помощью таких инструкций мы защищаем себя от шока и стресса.

Честно говоря, в ближайшие несколько месяцев я бы не хотела, чтобы эта ситуация повторилась. Один раз вполне безболезненно для здоровья и для работы, школы или чего-то еще. Но если они решат посадить меня в тюрьму снова, то это может быть гораздо вреднее и для психики тоже. Не сказала бы, что я ни перед чем не боюсь и пойду до конца, что у меня нечего терять.

Сейчас у меня больше эмоций, сочувствия, поддержки, чувства общности и понимания, что действительно важно, а что бессмысленные, мнимые проблемы. Будучи на этой волне, можно строить планы, придумывать проекты, понимать что-то, говорить людям то, что, возможно, трудно сказать в обыденных ситуациях, потому что чувства обостряются".

Марина Носенко.

"На меня пытались оказать психологическое давление: каждый день меня переводили в новую камеру. Не выводили на прогулку в течение 5 дней, 9 дней без душа. Каждое утро мы подавали кучу жалоб.

Когда меня переводили в другую камеру, они брали меня туда, полностью раздевали, а потом заставляли приседать. Ты стоишь в комнате, тут клетка, стол, камеры и женщина в форме стоит перед тобой, пока ты раздеваешься. "Приседать!". Чувствуется иерархия. У нее власть, она доминирует над тобой, и ты должен делать все, что она говорит, потому что ты арестована. Это обыденная практика, они всех так проверяют. Но потом я узнала, что не всех.

Люди раньше думали, что в тюрьму попадают только те, кто нарушает законы. Теперь они видят, что вчера это случилось с незнакомцами, которых они могли считать преступниками, и завтра это может произойти с их сыновьями, дочерями, даже с родителями. Сегодня арестуют соседа — и завтра на его месте можешь оказаться ты.

Указ был только предлогом, стимулом высказать все проблемы, которые существуют в обществе. Постановление закончится — на его место придут другие. Если режим против своего народа, то народ всегда побеждает".

Николай Дедок.

"Нельзя полагаться на один день, а потом сильно разочароваться — лидеры оппозиции уже наступили на эти грабли. Нельзя за один день сделать внезапную революцию, после которой мы проснемся в демократической Беларуси.

Надо понимать, что борьба за свои права — это долгий процесс, и надо ставить реалистичные цели. В результате того, что оппозиция представила 25 марта как "судный день", в котором всё решится и произойдет революция, власти сами испугались и начали делать резкие движения, наплевав на отношения с Европой. И в конечном итоге эта интимидация сработала. Поэтому 25 марта вышло мало людей — они были решительными, смелыми, лучшими людьми Беларуси. Но их было слишком мало. У полиции было многократное численное превосходство".

Марина Костилянченко.

"Вы просто сидите дома: 12 часов, час дня, два дня, и вы следите за тем, что происходит, как людей берут, сначала просто людей, а потом начинают задерживать журналистов. Вы начинаете чувствовать себя некомфортно, но кажется, что у вас есть преимущество: вы сидите "скрытно" дома, с закрытой дверью, и всё кажется нормальным.

Сначала постучали, не слишком громко, потом это был настойчивый и очень громкий стук. Вы чувствуете, что находитесь в опасности, вы понимали, что вы одни дома и не можете ожидать никакой поддержки или защиты откуда-либо. Соседи могли тоже стоять у двери и смотреть на вас в глазок, но никто вам вообще никак не поможет, даже если придут друзья, это вас никак не спасет.

Я подошла к двери, посмотрела в глазок, увидела мужчину в гражданской одежде и даже ничего не спросила, мне было понятно, я открыла внутреннюю дверь, собака лаяла. У меня было время предупредить максимальное количество людей о том, что происходит, чтобы они знали, что меня, скорее всего, задержат.

Это странное чувство страха, страха, который нельзя объяснить. Да, я видела, что задерживают много людей, я видела, как бьют людей, но почему появляется этот страх? Вы как бы готовы, вы знаете, где вы живете, вы знаете, что это может произойти, но тем не менее вы боитесь. Когда они начали ломать дверь, я поняла, что это не закончится тем, что они выключат свет или постучат и уйдут, а я буду притворяться, что дома никого нет. Они целенаправленно пришли сюда, и не оставят это дело".