Письмо в её руке

Знакомый букинист из Мюнхена продолжает делиться своими сокровищами:

на этот раз – небольшая статья из сборника студенческих работ факультета славистики Гейдельбергского университета за 1929 год:

«Загадка стилиста

Франц Штайнер

Назвать Пушкина, величайшего поэта русских, искусным стилистом – значит не сказать ничего нового. Это – аксиома, оспаривать которую не решаться никакие новоявленные ниспровергатели основ. Тем поразительней было мне встретить у мастера строку, разгадка которой не даётся мне до сих пор.

Сделаем шаг назад для предварительных замечаний. Известно, как много значит в русской фразе порядок слов, и как радикально может от этого меняться смысл сказанного. Какими тонкими нюансами может заиграть предложение, даже при полном отсутствии прилагательных.

(А) Во дворе лежала собака

(Б) Собака лежала во дворе

В первом случае речь идёт о собаке вообще – о «какой-то собаке», которую мы видим впервые и ничего о ней до этого не знали. Во втором же случае предполагается, что эта собака нам знакома, что мы определённо знаем какая именно собака лежит там во дворе. Обе конструкции хорошо известны языковедам, вполне устойчивы и не подвержены разночтению.

Этот пример поможет представить, насколько был я заинтригован, встретив в самом начале третьей главы «Пиковой дамы» следующее:

Только Лизавета Ивановна успела снять капот и шляпу, как уже графиня послала за нею, и велела опять подавать карету. Они пошли садиться. В то самое время, как два лакея приподняли старуху и просунули в дверцы, Лизавета Ивановна у самого колеса увидела своего инженера; он схватил её руку; она не могла опомниться от испугу, молодой человек исчез: письмо осталось в её руке. (А.С. Пушкин. Пиковая дама)

Нигде ранее в тексте речи о письме не шло, это его первое появление на сцене, из чего, казалось бы, следует привычный вариант: в её руке осталось письмо, но построение фразы таково, будто нам уже должно быть совершенно известно, о каком именно письме говорится.

Разумеется, самоё развитие сюжета подготавливает читателя к вероятности появления такой детали, как это самое письмо, но всё же, – что имел ввиду сам автор?..»

Игорь Савченко

Минск, июль 2012