Футбольный матч

Материалы VI международной конференции по кибернетике, Массачусетский технологический институт, Massachusetts Institute of Technology, Cambridge, Massachusetts, 1963, pp. 84-87

Об общей модели когнитивной задачи

Миклош Орбан, Цюрихский университет

Не так давно осознание ряда обстоятельств стало причиной моего некоторого замешательства. И коллеги его поймут, когда я скажу, что главным в этом ряду было следующее: нам всем каким-то образом удаётся существовать без проработки одного из важнейших понятий – у нас до сих пор нет общей и универсальной модели когнитивной задачи. Вынужденная констатация сего факта привела меня в совершеннейшее смятение.

А предыстория была такова. Проходя как-то мимо курительной комнаты, я был отвлечён разговором двух наших аспирантов. Не желая вмешиваться своим присутствием, я прислушивался к их беседе из коридора (благо время было позднее, и в институте никого уже почти не оставалось). «Представь», – говорил один, – «это то же самое, как если бы ты пришёл на футбол, а на поле – человек сто, в разношёрстной одёжке, которые хаотичным образом гоняют с десяток мячей, и, чтобы следить за матчем, тебе надо вычленить из этой толпы две команды, которые действительно сражаются по всем футбольным правилам. Не просто, правда? А теперь представь те же самые условия, но только ты не имеешь понятия, что такое есть футбол, а от тебя требуют увидеть, что на поле, среди всего хаоса, есть какие-то люди, которые бегают и пинают мяч не просто так, а на самом деле согласованно действуют по вполне определённым правилам, тебе изначально неизвестным. Труднее, так?»…

Уж и не знаю, почему я оказался благодатной почвой для этих брошенных в неё пары-тройки фраз, но образный ряд поразил меня сразу своей наглядностью и ёмкой простотой. Забыв, зачем вышел в коридор, я вернулся в уединение кабинета. А если мы ещё усложним задачу? – Представим, что количество команд и игроков в них не фиксированное, а постоянно меняется по определённому алгоритму (вам неизвестному), и игры (для вас совершенно незнакомые) у них разные и тоже меняются. А теперь уберём пространственные границы и размоем временные рамки, и придём к следующему: перед вами поставлена задача выяснить, посредством неустановленного инструментария, происходит ли что-то, подчиняющееся неизвестному вам алгоритму, в незаданных пространственных границах (где-то) и в неопределённых временных рамках (когда-то). Ещё шаг – категорий «закономерность», «алгоритм», «инструментарий» не существует, и неизвестно, поставлена ли задача, и не определены категории «задача» и сама «категория».

Довольно. Вот в таком холоде пустоты оказываются, по-видимому, пациенты, страдающие синдромом Ремке [1], неспособные выполнить простейших познавательных задач, потому как, лишь представив предстоящие действия, они оказываются вовлечёнными в только что продемонстрированную вам цепочку усложнений – вплоть до отчаянного осознания абсолютной невозможности что-либо понять в окружающем мире. И этот ужас собственного когнитивного бессилия вводит их в полнейший ступор. Всё дело, видимо, в том, что у таких людей нарушена система постановки и удерживания сообразных ограничений в условиях поставленной перед ними задачи. Они не способны очертить своё футбольное поле, ограничить время матча и договориться с самим собой о правилах игры. Как нежный цветок, они быстро увядают в безразличном холоде необъятной Вселенной.

Тем же из нас, кто более противостоит темноте и не так зябнет, следует принять на вооружение эту, только что очерченную модель и впредь, с вашего позволения, считать её общей моделью абсолютной когнитивной задачи, откуда, путём последовательных ограничений, выводимы все частные случаи.

Из прений:

проф. Альфред Теске:

…Следуя за коллегой Орбаном, мы рискуем увидеть субъектом рассматриваемой нами попытки акта познания не сознающий себя, не имеющий ни единой потенции неочувствлённый предмет – камень, булыжник, математическую точку, наконец, – отвлечённое понятие, несообразуемое в результате с благой целью, предпринятых умозаключений.

проф. Гюнтер фон Вайтбрехт:

…Остаётся не вполне определённой сфера применения предложенной нам модели – какую именно ипостась познания она описывает? Скорее всего, предполагается, что мы имеем дело с познанием научным, т.е. актом осознанной методологической деятельности по выявлению закономерных связей в наблюдаемых явлениях доступного к восприятию мира – либо мира внешнего, относительно субъекта такового познавательного акта, либо внутреннего мира самого субъекта познания. Субъектом познания может выступать как отдельный мыслящий индивид, так и сознательно организованное либо образованное вследствие неосознаваемых взаимных связей сообщество таковых индивидов. В этой схеме закон есть естественнонаучный либо установленный индивидами для своего же сообщества алгоритм, с определённой степенью повторяемости и предсказуемости приводящий, при заданном наборе исходных посылок, к определённому набору следствий.

Будем, однако, помнить, что мир проявляет себя не только в повторяемых явлениях, но и в единичных, а таковые тогда не могут являться объектами познания научного. Точнее, научное познание не способно быть действительно когнитивным инструментом взаимодействия с таковыми явлениями. Методология научного познания может здесь предоставить лишь свои регистрирующие функции.

И вот вопрос: оставаясь исключительно на научных позициях, в чём мы можем видеть ценность и значимость упомянутых единичных проявлений мира для возможности осознания свойств этого самого мира? Не думаю, что обязательным должен следовать шаг по вынужденному признанию иных способов познания (художественного, религиозного) либо перевод этих проявлений из категории единичных в категорию повторяемых с регулярностью, нераспознаваемой вследствие радикального несовпадения с нашими ритмами – биологическими или иными – либо вследствие несовершенства наших текущих регистрирующих приборов.

[1] синдром Ремке – психопатология, выражающаяся в неконтролируемом страхе, вызванном осознанно представляемой кажущейся принципиальной невозможностью какой-либо меры понимания происходящего в окружающем мире; в крайних случаях приводит к полному самоподавлению собственной воли и к совершенной неспособности решения интеллектуальных задач

Игорь Савченко

Минск, март 2016

произведения